Эфир ведет Елена Афонина.
Е. Афонина – Здравствуйте, наши уважаемые радиослушатели! Вас приветствует ведущая Елена Афонина. Я представляю нашего сегодняшнего гостя. Итак, если говорить об игре, то, наверное, больше всех знают об этом предмете и понимают в нем те люди, которым приходится существовать практически всю жизнь в условиях вечной игры. Перетекание из одного образа а другой, из одной роли в другую, из одной ипостаси в другую, как произошло с нашим гостем. Он был актером, а теперь занимается не только актерской, но и продюсерской деятельностью, это Сергей Викторович Жигунов. Он заслуженный артист России, генеральный директор творческого объединения «Шанс» и президент Гильдии актеров и кино России. Наверное, говорить о студии шанс можно только в связи с вашим именем, поскольку это объединение появилось на свет потому что вы так решили?
С. Жигунов – Ну да, есть еще несколько студий. Студия «Пеликан», студия «Свет»
Е. Афонина – Но студия «Шанс» – разговор особый, поскольку вашей биографии был фильм с таким названием. Он имеет какое-то отношение к этой студии?
С. Жигунов – Нет, он не имеет. Он имеет отношение к названию этой студии. Я на этой картине познакомился со своей женой.
Е. Афонина – И, таким образом, решили увековечить название фильма в создаваемой Вами студии? Это был подарок себе или любимой женщине?
С. Жигунов – Жене?
Е. Афонина – Между фильмом и созданием студии прошло определенное количество времени. Почему вдруг возникло такое решение заниматься такой работой, неактерской? На том этапе, насколько я помню, ваша творческая актерская жизнь складывалась более, чем успешно. Фильмы следовали один за другим. Были ли какие-то другие причины, побудившие Вас заняться не только актерством?
С. Жигунов – Вы знаете, я не помню. Я не буду врать. Это было так давно. Много в моей жизни случилось событий за это время, что я забыл, почему я вдруг решил стать продюсером. Наверное, у меня было желание более активно вмешиваться в кинопроцесс, в котором я существовал в это время. Я не помню, какие были предпосылки и посылки. Я недавно натолкнулся на какое-то свое интервью давнишнее и увидел, что я сообщил журналисту о том, что опасался расширения независимых продюсеров и вообще испугался появления продюсеров как артист. Я решил, что сейчас их будет много и они будут решать, кого снимать, кого не снимать и меня вдруг перестанут снимать. Я решил тоже побыть продюсером. Ну, какая-то глупость такая. Но тогда действительно было не очень понятно, что такое быть продюсером, чем это кончится для нашего кино и для профессии актера и режиссера в целом. Ну а вообще, наверное, мне просто хотелось делать кино. Поскольку я не режиссер, тоя мог стать только продюсером в этой ситуации.
Е. Афонина – Подождите, Сергей, ну а разве сейчас ситуация, которую Вы так боялись, не произошла в кинематографе? То есть, по-моему, продюсер занимает отнюдь не последнее место, в частности, того, кто будет участвовать в этом проекте.
С. Жигунов – Продюсер руководит процессом. Но он руководит из соображений логики все-таки, здравого смысла. И вряд ли какие-то личностные мотивы могут сломать кому-то судьбу творческую. Я в это не верю. Я другого боялся. Если человек имеет право на то, чтобы много сниматься и его хочет зритель, то его будут снимать в каких бы отношениях с продюсером он ни был. Я боялся другого. Было ощущение, что сейчас одна из возникающих структур резко монополизирует рынок и были предпосылки для этого. Мне хотелось составить альтернативу.
Е. Афонина – Хорошо, тогда что сейчас происходит на кинорынке? Мне это интересно вот почему. Все режиссеры считают, что 90-е годы это черные годы кинематографа, такая черная кинодыра. Сейчас процесс стал на несколько иные рельсы. Что привлекает сейчас в кинематографе? Возможность зарабатывать деньги? Или творчески проявлять себя? Или вообще что главное, по вашему мнению?
С. Жигунов – Я не могу отвечать за всех участников. Мне нравиться работать в кино как это нравилось мне при советской власти. Я это любил всегда и продолжаю любить сейчас. В кино стали больше платить, значительно больше, чем платили раньше. И я вижу, как приток новых сил произошел. Появилась молодежь, которой не было 10 лет. У нас вообще наступила угроза потери специалистов второго звена, то есть они все ушли в другой бизнес. Когда не было кино, они все стали уходить куда-то и вдруг оказалось, что нет хороших костюмеров, хороших гримеров, хороших администраторов, замдиректоров, почти не осталось директоров картин. Остались только режиссеры, операторы, сценаристы и актеры – и все, верхушка айсберга. А все основание исчезло. И перестали работать всякие курсы, которые выпускали специалистов, и было ощущение, что все это рухнет. Потому что на одних артистах и режиссерах нельзя держать индустрию, это недостаточно.
И вот сейчас молодежь стала приходить. Очень много молодых людей, хороших, разных. В основном перспективных, любящих кино, уже реально зарабатывающих деньги. Поэтому есть вера в то, что они не уйдут из процесса и станут серьезными специалистами и мы сможем делать технически лучше кино, чем мы делаем его сейчас.
Но есть другой момент. Я не очень по-прежнему понимаю, откуда в кинематографе деньги. Потому что возвратность очень нехорошая. Вложенные средства не возвращаются в художественном кино. Видимо, все это существует за счет государственной поддержки в области кинематографа, а это такая штука, которая сегодня есть, а завтра ее может не быть. В телевизионном кино другая ситуация. Телевизионное кино в основном рентабельно. Сериалы окупают себя. Поэтому я думаю, что основная масса кинематографа будет переходить в сериалы. С одной стороны мы будем терять кино в объемах и, может быть, даже в качестве, с другой стороны будет резко увеличиваться качество производимых сериалов. И в борьбе за зрителя уже намечаются серьезные победы, на мой взгляд, потому что луисы-альберты уже исчезли с экранов. И это очень хорошо. Теперь бы надо внутри этой победившей колонны истребить маньяков с кровавыми руками. То, что там происходит, ужасно. Сплошной бандитизм, которого в таких объемах-то и нет в реальной жизни. То есть, какое-то увлечение криминальными темами не соответствует, на мой взгляд, реальной обстановке и наносит серьезный психический вред нашему зрителю. И может возникнуть вторая волна отторжения, от продукта, который мы предлагаем.
Когда в 90-е годы нам разрешили снимать все, что мы хотим и вдруг неожиданно оказалось, что мы хотим убивать, насиловать и видеть голые тела, то зритель, понаблюдав за этим с интересом не более года, перестал ходить в кинотеатры. И мы получили поколение, которое смотрит только американское кино в кинотеатрах. Сейчас все мы смотрим по телевизору наши фильмы, а в кинотеатрах смотрим американские картины и не хотим смотреть свои картины в кинотеатрах, предпочитая смотреть их на кассетах или на DVD дисках. Это очень пагубно сказывается на финансовом состоянии национального прокатного кинематографа. У меня есть опасение, что если мы в ближайшее время не перестанем снимать «Ментов», «Бригаду», несмотря на ее высокие рейтинги, то может возникнуть и усталость зрителя к национальному телевизионному кино. У нас всегда все с перебором. Такой народ, такая страна.
Е. Афонина – Хорошо. Вы знаете, уже много копий было сломано относительно того, сильно ли воздействие «Бригады» на молодые неокрепшие умы. И, в частности, защитники бригады говорили, что, если взять, к примеру, тех же «Трех мушкетеров», никому же не пришло в голову уйти в ювелирный магазин, стащить оттуда подвеску. Эти фильмы постоянно повторяются.
С. Жигунов – Дело в том, что, подражая трем мушкетерам, вы не можете перенести механически никакие ситуации в современную жизнь. Вы можете подражать только неким стереотипам нравственным, духовным, поведенческим. Либо каким-то более легкомысленным мотивам: дружеским пьянкам, попойкам, вечеринкам или ухлестыванию за красивыми женщинами, что наверное, пошатнувшейся с тех пор морали вреда уже, наверное не нанесет. Другое дело, когда вам показывают сегодняшнего героя.
Раньше был термин «инструктивное кино». Любой фильм раньше, при советской власти отсматривали в Министерстве обороны и в Министерстве внутренних дел. И очень часто они просили убрать совершенно неожиданные эпизоды из картин, потому что говорили: Это инструктивно. Нельзя было показывать, как точно взламывать сберкассу, с использованием консультантов МВД, которые работали над картиной. У них спрашивали, а как обычно берут сберкассу? Они рассказывали: чтобы правильно взять сберкассу надо зайти вот отсюда, потому что тогда по всей стране были стандартные сберкассы. Взламывать лучше вот так, и это показывали. Когда это показывали, те же эмведешники говорили: нельзя это показывать, не надо, придумайте художественный образ, который позволит уйти от деталей, как вскрывалась дверь. Не надо это показывать. На всякий случай. Зачем соблазнять народ? Потому что понятно, кто принес в голову террористов эту «чудесную» идею массовых террористических актов с подробной разработкой. Сидят талантливые сценаристы вместе с консультантами из спецслужб и придумывают, как бы еще страшней напугать сверхдержаву Америку: вот тут взорвать, чтобы точно парализовать ее всю. И вот год за годом десятками выбрасываются сценарии массовых несчастий в результате террористических актов: хочешь так, хочешь так. Вот тут отравить, что будет? Вот тут поджечь, что будет? Вот тут перерезать, там взорвать. Это вещи, о которых надо думать. Каждое слово сказанное имеет энергетическую нагрузку и что-то меняет вокруг нас. А уж такие мощные образы, попав в неокрепшие души молодых зрителей могут дать неожиданный эффект.
Е. Афонина – Когда вы работаете над своими проектами, вы руководствуетесь этими же принципами? Как продюсер, как актер?
С. Жигунов – Я об этом тоже стараюсь думать. Не запускать в производство сюжеты, которые могут быть сомнительны с точки зрения морали, к которой хочется стремиться. Я сейчас сыграл двух, не совсем ладящих с законом людей, но потом я так вздрогнул, внимательно рассмотрел ситуацию и понял, что у них обоих в результате не сложилось. У одного любовь не вышла, второго убили в конце, он погиб от руки представителя правоохранительных органов. То есть, зло наказано, когда зло наказано, это можно, на мой взгляд показывать.
Е. Афонина – Сергей, а «Бригада», простите?
С. Жигунов – Что «Бригада»?
Е. Афонина – Зло наказано. И в итоге все умерли.
С. Жигунов – Каким же образом оно наказано? Ну, не заладилось у ребят просто. Ну вот, красивый богатый, молодой, энергичный Сережа сел в самолет и куда-то полетел. Ну да, пострадали. Есть потери.
Е. Афонина – Не сел, а ушел в никуда.
С. Жигунов – Перестаньте. Пали бойцы. В фильме «Звезда» тоже все погибли.
Е. Афонина – Ну это совсем другое.
С. Жигунов – Какая разница. Ведь там же нельзя говорить о том, что это наказание? Это не наказание, это часть работы, которая подразумевает: военных убивают, бандитов тоже убивают. У людей такая работа. Это не наказание. Наказание это другое. Вот в «Однажды в Америке» наказание, когда жизнь не удалась. Два бандита встречаются: один добился, второй не добился, но оба несчастливы. Вот это наказание, понимаете? Наказание, оно нравственное. Если человек сидит в тюрьме, у него горят глаза и он себя ощущает пламенным бойцом и ожидает выхода на свободу, тюрьма для него не наказание, а часть работы. Наказание – это когда человек стреляется в конце картины, я имею в виду «Однажды в Америке», потому что он не хочет так жить больше и не может так жить. Вот это наказание. То наказание, которое может предложить преступнику художник, а не власть или юриспруденция. Вот это наказание. А здесь нет наказания. Здесь есть потеря друзей, которые от этого стали еще более привлекательными. Есть друзья, потерянные на войне, соратники, погибшие в бою, как в картине «Звезда». Герои практически. Люди, погибшие в бою, в нашем сознании герои. Это были люди, которые на своем месте погибли в бою.
Е. Афонина – Давайте встанем по правильную строну закона, потому что был в вашей жизни совсем недавно сериал, где вам пришлось играть человека, который охраняет закон, Ниро Вульфа я имею в виду. Вы решили тоже отдать дань определенным головоломкам криминальным, запутанным сюжетам и всем, что с этим связано. Немножко запоздали или что? Почему не было такого огромного резонанса, как можно было бы предположить? В главной роли Банионис. Согласитесь, это уже само по себе о многом говорит. Не так часто он появляется, особенно в телепроектах.
С. Жигунов – Картина, практически, не вышла. Она выйдет 21 июля по ОРТ. Десятисерийный вариант фильма начнется. И сегодня или завтра начнется рекламная кампания. Так что картина только сейчас пойдет. Мы показали два фильма как художественные фильмы, по 4 серии на НТВ. И попали, на мой взгляд, в очень неудачное время. 3 января народ еще не очень готов, по-моему, смотреть телевизор. Когда я понял, что, отсмотрев телевизор 31, 1 и частично 2, я сам не могу его включить, потому что я уже видеть его не могу, потому что он нас насилует. Конечно, в Новый год, в течение нескольких дней все за столом смотрят телевизор, под него танцуют, надо обращение президента послушать. С этого момента он практически не выключается, он просто перегорает. И в это время телевидение выбрасывает такое количество хитов за три дня, как за весь год или за три года. Знаете, когда с 8 утра начинаются шедевры кино, и при этом никогда не заканчиваются: сутки напролет идут одни фильмы. И понятно, что в этот период выбрасывать премьеры – это расстрел. А вообще это хороший детектив. Я считаю, что вот такого рода продукт должен быть на телевидении. Но более нейтральный, более спокойный. Я думаю, что не надо совсем уж будоражить зрителя.
Е. Афонина – Вы смотрели фильм Урсуляка «Эркюль Пуаро»?
С. Жигунов – Он был на фестивале у нас, я смотрел несколько серий, там есть проблемы с картиной. В общем, они схожи с проблемами, которые есть у «Ниро Вульфа». Экранизация довольно старых шедевров очень опасная вещь. Я в который раз экранизирую как продюсер и натыкаюсь в общем, на разные проблемы, каждый раз неожиданные и очень серьезные. Подводный камень каждый раз там лежит, и каждый раз он лежит в новом месте. Сложно экранизировать произведения, которые написаны давно. Удаление от сегодняшнего дня, от зрителя каждый раз дает новый эффект. Если Дюма дает одни проблемы, то Стаут дает другие проблемы, третьи проблемы дает Хмелевская. Все это проблемы экранизации, с одной стороны. С другой стороны, конечно… То есть надо все переписывать на самом деле, а не хочется. Берешь ведь ради того, что там уже сделано, что есть атмосфера, которая тебя устраивает, кажется, что вот это должно понравиться зрителю. Начинаешь делать и понимаешь, что получается все, кроме того, что тебе нравилось, потому что вот это как раз уже никому не нужно, и тебе в том числе, когда этот текст, превращается в кино. И это поразительно. То, что тебя привлекло в первый момент, вдруг оказывается самым слабым местом и это означает, что на стадии запуска, от того, что тебе нравилось, надо отказываться. И я никак не могу перестроиться, у меня что-то там не срабатывает. В голове что-то не срабатывает. Я уже понимаю механизм, но никак не могу им воспользоваться. Единственный раз, по-моему, сейчас есть у меня в стадии окончания картина, которая называется «Пан или пропал», это экранизация «Всего красного» Хмелевской. Вот там жесточайшим образом обошлись с романом автора. Жесточайшим. Хмелевская, когда смотрела, кричала: « Холера ясная!» и била меня кулаком по спине во время просмотра. И при этом я уверен, что там все сделано правильно, и это вызовет интерес, потому что изменены сюжетные ходы, а такой как бы гарнирчик оставлен хмелевский. И она очень забавна. Она такая смешная, эта картина. Она такая яркая, с ней все очень хорошо. Но как только ты начинаешь бережно относиться к автору, он тебя наказывает, а к нему хочется бережно относиться. Ведь зачем ты его берешь? Ну, закажи тогда сценарий на похожую тему и тебе напишут.
Е. Афонина – Лето - горячее время для кинематографистов, потому что основной продукт снимается именно летом, плюс ко всему еще многочисленные кинофестивали. То есть застать кого-то в Москве невозможно. У Вас хватает времени выбираться из Москвы куда-то?
С. Жигунов – Нет, у меня не хватает времени. Вот сейчас два фестиваля, где «Вовочка» и так хотелось поехать на море, Мужжухин в «Орленок» поехал, а дочка Маша с женой поехали в «Артек», поскольку они принимали участие, наш Максим получил приз за лучшую мужскую роль в «Орленке» и вот в «Артеке» получил приз за мужскую роль. Нам очень приятно. Мальчишка маленький совсем и очень хороший. И мне так хотелось в Крым поехать, вот если честно. Мы там снимали «Сердца трех» когда-то, практически в Артеке, в том числе. И я так хотел оказаться на этом месте. И так много картин в Крыму снимали, и «Подземелье ведьм» и «Ричард Львиное Сердце» и «Сердца» и я хотел ребенка повозить, показать, где все это снималось. Потому что он видел, наверняка, это на экране, где все это происходило на самом деле. И я не смог выбраться, потому что у меня очень много дел. И общественной деятельностью занимаюсь, у меня партийная деятельность теперь. Я член «Единой России», советник президента по культуре, у меня много работы очень. Был форум сторонников «Единой России», я его вел. И много других общественных мероприятий.
Е. Афонина – Так что не до дачки и не до баньки?
С. Жигунов – Да.
Е. Афонина – Ну, хорошо, и завершая наш разговор, последний вопрос. Вот вы говорили о том, что для продюсера самая большая радость видеть продукт на выходе, ну, уж коли мы заговорили таким рыночным языком, то есть, то, что ты сделал.
С. Жигунов – Ну, извините…
Е. Афонина – Хорошо, тогда что для Вас сейчас самая большая радость?
С. Жигунов – Для меня радость «Королева Марго», которая идет по ОРТ. Я включил «Королеву Марго» и вдруг понял, что какая радость: семь лет назад или восемь, я сделал эту картину. Крамольные вещи буду сейчас говорить, да? Мало кому известный Дима Певцов, никому неизвестная Оля Дроздова, два самых популярных актера нашей страны на сегодняшний момент. Никакой не лауреат Государственной премии и тоже не очень известный Миша Ефремов. Володя Ильин, который был просто артистом, а сейчас народный артист. И тоже еще до выхода всех этих последних михалковских картин. Женя Добровольская, которая тоже не была известна широкому зрителю. Я так смотрю, и понимаю: ну я же всех угадал! Это же я их позвал всех в кино, это же я их позвал всех сниматься. А дальше я вспомнил о том, что Леша Горбунов, Саша Домагаров, тоже, в общем, стали звездами этого фильма и вообще стали звездами, благодаря своему таланту, в первую очередь. Но все равно приятно: ведь мог же других артистов взять. Машкова-то я не взял сниматься. Он же пробовался у меня.
Е. Афонина – Но ведь стал звездой!
С. Жигунов – Ну стал. Там была такая ситуация: либо Ефремов, либо Машков на роль короля. И я взял Ефремова. Он очень хорошо играет, я не жалею. У меня с ним были проблемы, но я не жалею, потому что он играет блестяще. И так смотришь, столько лет прошло. И как-то я уже забыл про этот фильм. И так это радостно, когда сморишь! А там хорошие костюмы, очень дорогая декорация, в общем сюжет занятный. Идет кино по телевизору, думаешь: вот это сделал когда-то! Вот оно! Значит, не зря работал. Это радует. Так же как и радует, что вот сейчас вот-вот выйдет одна картина и вот вторая заканчивается и роли вроде получаются, и это радует, потому что хочется, чтобы получалось. Потому что так много тратится сил и времени на производство кино. Так много тратится и так легко может не выйти! В любой момент может что-то там не так и все! Никто же не знает, сколько мы труда потратили. Год надо делать картину, и она запросто может не получиться. Так страшно, что она не получиться каждый раз, потому что нет никаких формул, нет никаких принципов, нет никакой алгебры в этом! Это нельзя рассчитать! Это можно только догадываться, чувствовать. Можно делать все абсолютно правильно, может ничего не выйти при этом. И дело не в деньгах, которые тратятся на кино, а в чем-то другом и я больше 10 лет делаю кино и до сих пор уверен только в одном, что я совершенно не знаю, как оно делается. Чем дольше я его делаю, тем больше я понимаю, что я ничего не знаю, как сделать кино, которое будет хорошим. Как просто его сделать, я знаю все. Как хорошее сделать, я ничего не знаю, потому что все очень субъективно. Тебе кажется, что это тот сценарий, который устроит зрителей, потом, что это тот режиссер и тот артист, а дальше все оказывается не так. Или ты угадываешь! И это так приятно, если ты угадал. Это такое счастье! Вообще работать замечательно и видеть результаты твоего труда – вот это радость, вот оно счастье!
Е. Афонина – Это сродни рулетке. Когда ты ставишь на черное и красное, это хорошо, вот из двух выбрать, а когда ты поставил на номер и выиграл, это…
С. Жигунов – У Вас искаженное фильмом «Бригада» сознание. Это сродни сажанию деревьев. Когда выросло, и вдруг еще и зацвело при этом…
Источник: http://www.govoritmoskva.ru/gm/printable.jsp?id=1889